Мэттью Андерсон: «Америка не такая великая, как мы рассказываем друг другу»
«Иногда я хочу повеселиться, напиться и вести себя, как животное, но я могу освободить своих «демонов» только в определенное время», – признается Мэттью Андерсон. В откровенном интервью «БИЗНЕС Online» американский легионер казанского «Зенита» рассказал о гомосексуализме и уходе от религии, возможном импичменте Трампа и русских хакерах, коллекционировании дорогих машин и невозможности женитьбы на российской девушке.
Мэттью Андерсон Фото: Сергей Елагин
«НЕЛЬЗЯ ДУМАТЬ, ЧТО ВСЕ УБИЙЦЫ ОКАЖУТСЯ В АМЕРИКЕ»
– Мэттью, во время выборов президента США вы находились в Казани, но за кого хотели отдать голос?
– За Клинтон. Думаю, путь, по которому Обама шёл последние 10 лет, очень подходил нашей стране. Политика была направлена не на какие-то личности или корпорации, а на широкие массы.
– Вышли бы на улицу своего родного Баффало, чтобы выразить несогласие с действиями нового президента?
– Сложный вопрос. Сейчас наступает время, когда люди могут объединяться и отстаивать свои права. Я бы присоединился к протестам, хотя это против моей природы, только в одном случае – если бы указы коснулись лично меня или моей семьи. У меня есть брат, сёстры, мама, тётя, кузины. Некоторые инициативы, о которых говорит Трамп, могут коснуться их.
– Какие конкретно?
– Например, всё, что он говорит про равные рабочие права для женщин.
– Как думаете, чем вызвано такое недовольство Трампом?
– Его радикальными идеями. Нельзя лишать определённые группы людей гражданских прав только потому, что несколько членов этих групп делают что-то плохое. Нельзя думать, что все убийцы и насильники вдруг окажутся в Америке. Скоро население нашего мира составит восемь миллиардов человек. Разумеется, какая-то часть захочет, чтобы всё сгорело. К сожалению, такие люди наращивают влияние в некоторых частях мира и заставляют других подчиняться своим идеям. Например, это касается террористов. Терроризм, к сожалению, – часть нашего мира. Если мы хотим, чтобы в Америке вообще не было сирийцев, да и всех мусульман, потому что некоторые из них совершают теракты, тогда давайте взглянем на белых людей и то, как они нарушали закон на протяжении всей истории. Дело не в религии или этнической принадлежности, а в людях, в человеческой натуре.
– Трамп придерживается твёрдой позиции и относительно сексуальных меньшинств. Это сильно волнует американцев?
– Да. С годами люди стали понимать мышление меньшинств. Интересно, что президент США – пожилой белый человек. Он вырос в другой обстановке. А те люди, которые выросли в 90-е и 2000-е годы более открыты к социальным взглядам, отличным от их собственных. Если люди увидят, как мы с вами разговариваем в кафе, они вряд ли подумают, что мы геи. Но у более старших людей может быть недопонимание. Я могу установить причинно-следственную связь мировоззрению Трампа. Но, думаю, тут сказывается его партия. Республиканцы придерживаются радикальных идей, а демократы стали более либеральными. В нынешней обстановке невозможно без крайностей, и это пугает – сами видите, какие резкие решения принял Трамп в первые 10 дней своего президентства.
– Есть мнение, что Трамп не принадлежит к финансовой элите и не хочет вкладываться в войны, сфокусировавшись вместо этого на внутренних проблемах.
– Попробуйте убрать деньги из политики, и вы потеряете лоббистов, которые сдерживают правительство в областях оружия, здравоохранения, предпринимательства. В последние четыре года многое было сделано для того, чтобы облегчить жизнь бизнесменам. Может произойти что-то наподобие импичмента, когда Трампа уберут с поста президента США, но прямо сейчас в парламенте ощущается сильное влияние республиканцев.
– Верите ли вы в то, что российские хакеры повлияли на результаты выборов?
– Не очень. Новости давно стали бизнесом. Нам сообщают неточные факты и фрагментированную правду. Решается, что рассказать, а что упустить. Возможны ли хакерские атаки? Да. Думаю, что все государства постоянно подвергаются таким атакам. Но когда говорят, что Россия взломала компьютеры США, то это создаёт истерию, которая не всегда полезна.
Фото: Сергей Елагин
«ЕСЛИ ТЫ ГОМОСЕКСУАЛИСТ, ЭТО НЕ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ТЫ СГОРИШЬ В АДУ»
– В 2009 году у вас была пневмония, а в 2010-м ушёл из жизни ваш отец. Как вы отреагировали на эти события? Стали ли религиозным после этого?
– Скорее, произошёл обратный процесс. Я верю, что существует Бог. Но я не молюсь ему весь день. Я вместе с семьёй ходил в католическую церковь каждое воскресенье. Сейчас считаю, что не обязательно следовать религии, чтобы быть хорошим человеком. Я не делал чего-то, что выставило бы меня грешником в глазах Бога. Предпочитаю думать, что когда настанет моё время, я попаду в хорошее место. Или если существует реинкарнация, я стану существом, которое будет таким же правильным с моральной точки зрения.
– Католики не верят в реинкарнацию.
– Я не полностью погружён в католическую религию. Мы живём в прогрессивном мире. Если ты гомосексуалист, то это не означает, что ты сгоришь в аду. Если ты любишь мужчину или женщину, тебе нечего стыдиться. Я верю в естественные энергии этого мира – так называемую карму. К тебе будут относиться так же, как ты относишься к другим. Не имею ввиду, что события 2009 и 2010 года произошли со мной потому, что я сделал что-то плохое. Просто так устроен наш мир.
– После болезни и смерти отца вы не задавались вопросом, почему это происходило именно с вами?
– У меня возникли вопросы, но не этот. Когда кто-то уходит из твоей семьи, тебе кажется, что он мог бы прожить дольше. Я думаю, что мой папа ушёл слишком рано. Конечно, я задаюсь вопросом, почему это произошло. Он был в больнице, перенёс операцию, а на следующий день случился сердечный приступ. Почему ему назначили операцию, если сердце могло не выдержать? Сейчас я могу использовать уроки, которым меня научил отец, быть хорошим человеком и помогать другим становиться лучше.
– Как к вам пришла идея сделать татуировку с семейным древом на плече?
– У меня есть знакомый тату-мастер в Голливуде. Он сделал такое же тату одному парню на грудной клетке и выложил фото в Instagram. Я захотел такую же. Конечно, моё плечо не таких размеров, как чья-то грудная клетка. Но мне сильно понравилась идея. Мастер адаптировал татуировку и начал работу.
– Получилось интересно, многим нравится…
– А я не делаю татуировки для других людей. Я делаю их для себя. Конечно, я считаю, что мои тату красивые и на них можно посмотреть. Но если кто-то подойдёт ко мне и скажет: «Слушай, меня бесят тату, дурак, зачем ты всё это сделал?», мне будет всё равно.
– У вас есть татуировка с голубым пазлом – символом аутизма. Получается, это тату вы сделали не только для себя.
– Я надеюсь, что люди узнают этот символ. Но опять же это тату было сделано для меня самого. Смотрите. Розы на руке символизируют брата и трёх сестёр, эта тату – отца, который ушёл из жизни, вот эта – Олимпиаду. Но все эти татуировки рассказывают мою историю, понимаете?
– Почему вы решили публично заявить, что ваш племянник Тристин страдает от аутизма?
– Пять лет назад никто не знал об особенности моего племянника. Но я сделал татуировку, и люди начали задавать вопросы. Цель тату в том, чтобы обратить внимание на проблемы аутизма. Не только моего племянника, но и всех детей в мире с этим недугом.
– Тристин ходит в обычную школу?
– Да, но он посещает специальные курсы из-за особенностей в интеллектуальном развитии.
– Одноклассники относятся к нему по-особенному?
– Думаю, что они не понимают…
– Как правило, люди боятся того, чего не понимают…
– Согласен. И это усложняется в случае с детьми, которые не знают, что можно говорить другим, а что – нет. У Тристина свой взгляд на мир. Проблема в том, что он не может общаться так же легко, как остальные. Ему трудно формулировать свои мысли. Он относится к жизненным ситуациям, исходя из своего опыта, желаний. К примеру, если он захочет печенье, то может просто взять его со стола. Он не спросит разрешения у мамы – он хочет печенье, видит его, находится рядом с ним, значит, берёт его.
– Есть ли у Тристина возможность получить в США хорошее образование и работу?
– Это будет сложно. Но думаю, что да, это возможно, если он будет работать с компетентными учителями. Он не получит нормальную работу мигом. Требуется много времени и тренировок, чтобы приспособиться к обычной жизни.
– Можно ли отнести правило «люди боятся того, чего не понимают» к случаю иностранцев и сексуальных меньшинств в США?
– Ты можешь не понимать гомосексуалистов. Но когда твой сын становится взрослым и выясняется, что он – гей, ты уже понимаешь, что любовь – это чувство, которое неподвластно чему-либо. Ты всё равно продолжаешь любить своего сына. Неважно, к какой группе ты принадлежишь – республиканцам или демократам, черным или белым. Важно, кто ты есть на самом деле.
– Можно ли быть толерантным к чему-то одному? Допустим, я нормально отношусь к чёрным, но не понимаю гомосексуалистов.
– Представим, что вы родились в городе, где живут только белые. Потом вы переезжаете в город, где 60 – 70 процентов населения – темнокожие. Конечно, вам будет непривычно.
«РАБОТА НЕ ДОЛЖНА ЗАМЕНЯТЬ САМУ ЖИЗНЬ»
– Какой вы по старшинству в семье?
– Я младший.
– Выполняли ли брат и сёстры все просьбы родителей за вас?
– Каждый из нас выполнял свои обязанности по дому. Дело в другом. Иногда я попадал в неприятности, потому что брат и сёстры говорили мне кушать конфеты, когда мама на самом деле запрещала это делать, смотреть фильмы, которые я не должен был смотреть. В детстве я хотел быть похожим на старшего брата. Когда он начал заниматься хоккеем, я захотел играть в хоккей. Когда он собирался в торговый центр, я шёл вместе с ним. Я носил ту же одежду, слушал ту же музыку. Мой брат старше на пять лет. Мне 13, а ему 18: само собой, не все действия соответствовали моему возрасту. Вот только это не означает, что я воровал или кого-то грабил.
– Когда вы перестали копировать своего брата?
– Я всё еще обращаюсь к брату и сёстрам за советами, поскольку уважаю их как людей.
– Они для вас авторитеты?
– Это неточная формулировка. Я – взрослый человек, мне скоро 30. Жизнь многогранна. У моих родственников есть опыт, которого нет у меня. Я, в свою очередь, прошёл через те вещи, которые не встречались в жизни родственников. Так что мы можем помочь друг другу. Сейчас я не хочу быть точь-в-точь похожим на своего брата.
– Где работает ваш брат?
– В гостиничной сфере на крупную компанию Oracle.
Мэттью Андерсон и Владимир Алекно Фото: Роман Кручинин /zenit-kazan.com
– Раздумывали ли вы когда-нибудь о совместном бизнесе с братом?
– Честно, не думал над этим. Если говорить о бизнесе, то я не хочу работать на большое количество начальников. В «Зените» я отвечаю перед двумя людьми – тренером Алекно и менеджером Фаизычем (вице-президент «Зенита» Ильхам Рахматуллин, – авт.). По иерархии они выше меня, а на моём уровне все более-менее в равных правах. Такая же ситуация в сборной США – там главный тренер и вице-президент федерации. Но для меня они не начальники в классическом понимании слова. Это, скорее, коллеги. Когда они добиваются успехов, преуспеваю я, и наоборот. Что происходит в мире бизнеса? У меня есть один начальник, второй, третий, есть кто-то выше вице-президента, выше совета директоров. Так много людей, перед которыми нужно отвечать! Мне трудно такое принять. Так что если я займусь бизнесом, то буду вести своё предприятие. Но не знаю… Я не определился с тем, чем буду заниматься после завершения карьеры.
– Объясняя решение взять паузу в карьере, вы говорили, что не могли найти разницу между человеком и волейболистом. Нашли?
– Раньше после тренировок я не мог переключиться. Всё крутилось только вокруг волейбола. Представьте, что каждый день вы пишете тексты, возвращаетесь домой и ложитесь спать. Просыпаетесь, и по новой. В таком режиме можно провести неделю, но не 11 месяцев – так можно сойти с ума. Работа не должна заменять саму жизнь, нужно уметь отстраняться. Работа – это инструмент, с помощью которого можно жить той жизнью, которую ты хочешь.
– Как сейчас вы отвлекаетесь от волейбола?
– Я рад, что произошла смена во времени. Когда в Казани заканчивается вечерняя тренировка, в моём родном городе ещё полдень. Я могу поговорить с мамой, друзьями, родственниками и тем самым отстраниться от волейбола. После занятия хорошо сразу же переключить режим. Я созваниваюсь с родными практически каждый день. Ещё я начал больше читать и смотреть сериалы. Всё эти действия не нагружают моё тело и не заставляют думать о спорте.
– Что заставило вас приостановить карьеру? Не каждый решится на такой поступок.
– Если бы я не признал эту проблему и не стал бы думать над её решением, то просто закончил бы с волейболом и сожалел об этом.
– Знаете ли вы других спортсменов, которые испытывали те же проблемы, что и вы, но не решились на паузу?
– Это личный вопрос каждого. Не слышал подобных историй. Люди обычно не хотят говорить о таких вещах.
– Почему об этом говорите вы?
– Мне задают вопросы, и мне не стыдно на них ответить. Я хотел остановиться, и очень повезло, что у меня была такая возможность. Я мог себе позволить не работать на протяжении двух месяцев.
– Легко понять, когда от выгорания страдает, например, рабочий завода. Он вкалывает 12 часов в день, занимается рутиной, не получает много денег. Но спортсмен?
– Я не понимаю такой позиции. Почему вы относитесь ко мне по-другому? Да, я зарабатываю больше денег, моя работа более публична. Но у меня те же проблемы. Мне тоже нужно заботиться о семье. И в волейболе я перфекционист, хочу становиться лучше. Детали могут отличаться, но от этого не меняется смысл – в своей работе я также испытываю стресс. Журналисты и болельщики, в первую очередь, смотрят на меня, как на игрока. Вы не рассматриваете меня в качестве личности. Люди говорят: «Ой, почему он снова не играет? Травма? Опять он слился?». У меня никогда нет таких мыслей.
Фото: Роман Кручинин / zenit-kazan.com
«ЗЕНИТ» – ЛУЧШИЙ КЛУБ В ПЛАНЕ ОРГАНИЗАЦИИ»
– Согласны с мнением, что у «Зенита» только 6 – 7 напряжённых матчей за весь сезон?
– Сейчас наш уровень игры очень высок. Но каждая игра – это шанс для роста. Если кто-то говорит, что последняя команда чемпионата не имеет шансов выиграть у нас, то могу с ним поспорить. Это соревнование. Если всё так легко, то зачем вообще проводить матчи? В спорте может произойти всё что угодно. Вспомните, как Серена Уильямс и Новак Джокович проигрывали на старте Олимпиады ребятам, чьих имён вы даже не знаете.
– Насколько правдива информация о том, что вы получили предложения из Италии?
– Я ничего не обсуждал с итальянскими командами. У меня есть агент – он занимается переговорами с «Зенитом» и другими клубами. Я ничего не решил по следующему сезону.
– И все-таки, у вас уже есть предложения?
– Да, есть. Просто нужно подумать. Сейчас я не размышляю по поводу следующего сезона, потому что сфокусирован на предстоящих играх. Если меня всё устроит, то я останусь в Казани. Если я приму решение переехать в Италию, значит, там будут условия лучше.
– До вас в «Зените» долго играли Ллой Болл и Клэйтон Стэнли. Почему американцы хорошо адаптируются в Казани?
– Во-первых, «Зенит» – замечательная команда. Мы ведь стараемся попасть в лучшую команду, когда отправляемся за границу. Деньги – это важный фактор, но главное, что в России есть тот уровень, который ищут многие волейболисты. Когда я перешёл в «Зенит», то знал, что чемпионат России – сильнейшая лига в мире.
– Считаете так до сих пор?
– Здесь всё ещё выступают лучшие клубы – мы, «Белогорье», московское «Динамо». Каждый из нас может обыграть ведущие европейские команды. Я считаю, что «Зенит» – лучший клуб в организационном плане. Игрокам не нужно ни о чём волноваться. У нас нет задержек по зарплате, на выездах нас заселяют в хорошие отели, в клубе работают профессионалы, от нас ничего не скрывают.
– Есть ли в Казани место, которое напоминает вам Америку?
– Я не гуляю много по Казани, к сожалению. Обычно не ухожу далеко от своего дома. Могу сходить в пиццерию, кофейню, «Твин Пикс». Но ничего не напоминает мне Америку, потому что это… Россия.
– У вас огромная коллекция кроссовок. Зачем вам столько?
– Не знаю. Может быть, ради того особенного чувства, когда ты надеваешь новую пару кроссовок. Иногда я часами листаю eBay в поисках новой пары.
– В вашем Instagram есть фото «Шелби». Вы фанат мускул-каров?
– Я большой поклонник машин марки Ford. У меня есть «Шелби» и «Мустанг». Но также в гараже стоит пара BMW и один пикап. Так что мне нравятся все типы машин.
– А почему люди покупают мускул-кары? Наверное, нужно выложить много денег, чтобы привести их в должное состояние.
– Для меня это хобби. Кто-то коллекционирует ювелирные яйца. Я коллекционирую машины. Да, это крупное вложение, но также хобби.
– Если бы у вас была своя семья, продолжили бы тратиться на кроссовки и ретро-машины?
– Надеюсь, мне не придётся продавать все свои машины (смеётся). Всё-таки думаю, что я нахожусь в хорошем финансовом состоянии, и мне не придётся выбирать между покупкой еды для семьи и шин для машины.
– Можете представить, что ваша жена будет из России?
– Нет. Я больше отношу себя к американской культуре. Я совершенно точно хочу вернуться в Америку и жить там по завершении карьеры. Не хочу сказать ничего плохого о русских девушках. Просто культурные различия – большая преграда для меня. Хочу разделить жизнь с американкой.
– А в чём заключаются эти культурные различия?
– Моё представление о российской культуре подвержено влиянию пропаганды.
– Несмотря на то, что вы несколько лет играете в России?
– Пропаганда заставляет нас думать определённым образом. Не считаю, что американский стиль жизни, свобода, открытость всегда приветствуется здесь. Правительство имеет большое влияние в России.
– Вы к тому, что российская пропаганда критикует Америку, а американская – Россию?
– Это сложная тема для обсуждения. Нельзя говорить, что русские плохие. Сейчас вот Трамп говорит, что мусульмане плохие. Так не пойдёт. Америка и Россия – две супердержавы, которые постоянно следят друг за другом. В один момент одна сторона попытается получить всю власть.
– Китай можно считать третьей сверхдержавой?
– Конечно. Экономика Китая растёт с каждым годом и всё больше влияет на мировую политику. Эту страну нужно уважать.
– Вы провели в общей сложности девять лет заграницей. Как поменялась за это время ваше мировоззрение?
– Я стал лучше понимать, что такое Америка. В детстве у меня была другая точка зрения. Мы не такие великие, как рассказываем друг другу. США – замечательная страна. Я собираюсь жить там до конца жизни. Это также свободная страна, где есть много возможностей. Но проблема в том, что эти возможности доступны не всем. Мы так стремимся установить демократию в других странах… По моему мнению, иногда лучше посмотреть на себя в зеркало и понять, кто ты есть на самом деле, прежде чем указывать кому-то.
«ЕСЛИ КТО-ТО ГОВОРИТ, ЧТО Я ЛУЧШИЙ, ЭТО НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРАВДА»
Мэттью Андерсон и Вильфредо Леон Фото: Роман Кручинин / zenit-kazan.com
– Как вы относитесь к тому, что вы – один из лучших волейболистов мира? Вы это с радостью принимаете? Или чувствуете давление?
– Мне приятно, когда люди говорят что-то подобное. На самом высоком уровне очень сложно доказать, что ты один из лучших. Но если мне говорят, что я лучший волейболист мира, то это не так. Могу привести пять причин, почему я не лучший.
– И что это за причины?
– Оставлю это при себе. Я вижу много возможностей для того, чтобы прогрессировать на приёме, подаче, блоке. Если ты совершенный игрок, то не получаешь удовольствия от игры, не чувствуешь соперничества. Для меня главное испытание – не оказаться лучшим, а стать лучше, чем вчера.
– Майкл Джордан завершил карьеру и ушёл в бейсбол, когда он почувствовал себя лучшим в баскетболе и ему нечего было доказывать.
– Мне нечего доказывать остальным. Я должен всё доказать себе. Я главный критик самого себя.
– Что произойдёт, когда вам будет нечего доказывать себе?
– Я перестану учиться и завершу карьеру игрока.
– Какая у вас цель как у спортсмена?
– Золотая медаль Олимпиады. У меня есть ещё один шанс выиграть её в Токио.
– Вы говорили, что нужно контролировать своё эго. Зачем его нужно контролировать? Как это можно сделать?
– Если кто-то говорит, что я лучший, это не означает, что так и есть на самом деле. Если кто-то говорит, что профессия спортсмена лучше, чем у полицейского, журналиста или официанта, это не обязательно правда. Эго помогают контролировать семья, цели, ценности. Я всего лишь спортсмен. Но, помимо этого, надеюсь, что я хороший человек. А хороший человек держит свое эго в рамках и не позволяет чьему-либо мнению влиять на него.
– В «Зените» много отличных игроков – Вильфредо Леон, Максим Михайлов…
– У нас лучшие игроки в мире!
– Вы могли бы уйти в любую другую команду и стать там главной звездой.
– Но я не хочу этого. Мне нравится «Зенит». Мы не выступаем в индивидуальном спорте. Волейбол – командная игра. Каждый из игроков знает, что мы могли бы стать суперзвездами в других местах, но нам нравится выступать вместе. Наш пазл собран очень хорошо.
– Вы видитесь с одноклубниками за пределами площадки?
– Да, временами. Недавно мы ходили в ресторан после игры. Как я сказал, мы – друзья. Конечно, у многих ребят есть семьи. После матчей они возвращаются домой, чтобы увидеться с детьми.
– Не тяжело ли видеть одни и те же лица по несколько раз за день?
– Есть такое (смеётся). Но все понимают, что мы не только волейболисты. Вне площадки мы не говорим о волейболе вообще. С Тео Салпаровым, например, я разговариваю об его сыне, брате, семье. Кроме того, наши друзья в Казани никак не связаны с волейболом.
– «Мы должны бороться с нашими демонами», – ваша цитата. Что вы имеете ввиду под «демонами»?
– Иногда я хочу повеселиться, напиться и вести себя, как животное, – как и все остальные. У меня есть жадность и зависть, как у всех остальных. Но я могу освободить своих «демонов» только в определённое время. Если я, например, отдыхаю на пляже во время отпуска, то почему бы не сходить на вечеринку? Но должно быть понимание, что невозможно тусить каждый день – так ты превратишься в человека, которым не хочешь стать.
– Нужно ли избавляться от «демонов»? Или люди – смесь позитивных и негативных качеств?
– У нас есть мозги, которые позволяют нам размышлять, и много каналов связи, чтобы обмениваться мыслями. Это отличает от нас животных. Но у нас всё равно есть звериное начало. Если полностью закрыть его, то негатив будет накапливаться и, в конце концов, произойдёт взрыв. Нужно находить подходящий момент, когда можно позволить себе «озвереть».
ДОСЬЕ «БИЗНЕС Оnline»
Мэттью АНДЕРСОН
Амплуа: доигровщик
Дата рождения: 18 апреля 1987 года
Место рождения: Баффало, США
Карьера: «Университет Пенсильвании» – 2006 – 2008; «Кэпитал Скайуокерс» (Чхонан, Корея) – 2008 – 2010; «Вибо Валентиа» (Италия) – 2010/11; «Модена» (Италия) – 2011/12; «Зенит-Казань» (Россия) – 2012 – 2014.
Достижения в клубах: победитель Лиги чемпионов (2015, 2016), чемпион России (2014, 2016), обладатель Кубка России (2015, 2016), обладатель Суперкубка России (2012, 2015, 2016), серебряный призёр чемпионата Кореи (2009, 2010), серебряный призёр клубного чемпионата мира (2015, 2016).
Достижения в сборной: бронзовый призёр Олимпийских игр (2016), победитель Кубка мира (2015), победитель Мировой лиги (2014).
Индивидуальные достижения: MVP Кубка мира (2015).
Артур Валеев / БИЗНЕС Online
Источник: